Фрума Хайкина - одна из наиболее ярких, противоречивых и заметных фигур в истории революционной Брянщины. Своей бурной деятельностью она отметилась не только в Унече, но и в Клинцах, Новозыбкове.

Но мне бы хотелось более подробно остановиться на унечском периоде Хайкиной и ее роли в жизни Щорса.

Итак, кто же такая - Фрума Хайкина?

В одной из её анкет читаем: «Родилась 6 февраля 1897 г в г. Новозыбкове Черниговской губернии в семье служащего Хаима Хайкина; еврейка, родной язык русский. Образование домашнее в пределах двух классов средней школы, старший ребенок в семье. Основное занятие - портниха».

Вообще существует несколько довольно противоречивых вариантов ее биографии и анкет, в том числе написанных ею самой. Вероятно, часть из них не совсем правдивая, а такая, которая нужна была самой Хайкиной, написанная и растиражированная с ее слов.

Фрума рано начала заниматься революционной деятельностью.

После февральской революции участвует в профсоюзном движении, член правления и секретарь союза швейников. Избрана депутатом в Новозыбковский городской совет, где работает в военной секции. В составе красногвардейского отряда участвует в разоружении квартировавших в городе царских офицеров. Возможно, уже здесь проявляется её тяготение к экстремизму.

Разноречивы сведения о времени вступления её в партию большевиков.

Согласно анкетному листу, заполненному ею лично в Унече осенью 1918 г, в партии она работает с мая 1917г. А в другом документе - реляции на награждение ее орденом Красного Знамени стоит август 1917.

Из вышеназванной реляции мы узнаем также, что «в течение 4-х месяцев тов. ХАЙКИНА работает в качестве рядового разведчика в частях. Под Речицей 18 февраля 1918 года тов. ХАЙКИНА была ранена и взята в плен. В плену немцы в начале подводят её под категорию бандитов и приговаривают ХАЙКИНУ к смертной казни, которая и была назначена на 2 часа ночи. К вечеру же сменились части, и через батальонного врача удается перевестись в больницу в категорию военнопленных. Затем, как инвалид-военнопленный ХАЙКИНА обменивается по Брест-Литовскому договору».

После этого, по воспоминаниям одного из ветеранов Гражданской войны, зафиксированных в официальном документе:

«Когда немцы заняли Новозыбков, Хайкиной удалось бежать в Брянск, где она была восстановлена в партии и стала работать в ЧК по закордонным делам и направлена в контрольно-пропускной пункт в Унечу».

Таким образом, в Унече Фрума Хайкина появилась в апреле - мае 18 г. Она работает на ст. Унеча начальником контрольно-пропускного пункта (который одновременно является председателем ЧК) и подчиняется по закордонным вопросам непосредственно Брянску, где на этих делах сидел Апетер, являвшийся начполитотдела Орловской дивизии».

Сама Ростова определяет свою должность как «председатель пограничной чека ст. Унеча в 1918 г.». Именно так написано рядом с ее подписью на поздравительном обращении к Клинцовским властям в 1948 году. Кстати, там же было подписано в скобках «супруга Щорса», но эта запись старательно зачеркнута, вероятно ее рукой, и к фамилии Ростова от руки приписано «Щорс».

Скорее всего, эту должность - председателя ЧК - она занимала до того времени, как в Унече в сентябре 1918 года начал формироваться Богунский полк. Но об этом позже.

А сейчас я хотела бы остановиться на характеристике личности молодой чекистки. Портрет Хайкиной как мозаику можно составить по многочисленным фрагментам: высказываниям жителей Унечи, воспоминаниям богунцев, советских и партийных работников Унечи того периода, а также по показаниям бесстрастных свидетелей - архивных документов.

Есть о ней упоминания и в произведениях некоторых известных писателей, которым довелось общаться с ней лично.

Осенью 1918 года Тэффи, Аверченко и еще несколько человек оформили в Москве должным образом документы на выезд из Советской России в Киев. Однако местные власти по общему распоряжению большевистского правительства пользовались такими полномочиями, что подобные документы не только не гарантировали, что начальство приграничного пункта действительно пропустит отъезжающих на Украину, - они не гарантировали даже того, что это начальство оставит их в живых. Казнив их по своему произволу, местные агенты власти даже не превысили бы своих полномочий; о произвольной конфискации имущества нечего и говорить.
Выезжать из Советской России Тэффи и Аверченко пришлось через Унечу. О том, с чем они столкнулись в Унече, и как там работала Хайкина, написали они оба.

Аверченко в своем пародийном письме к Ленину, кратко и весело:
« …Ты тогда же отдал приказ задержать меня на ст. Зерново, но я совсем забыл тебе сказать перед отъездом, что поеду через Унечу. Не ожидал ты этого?
Кстати, спасибо тебе. На Унече твои коммунисты приняли меня замечательно. Правда, комендант Унечи - знаменитая курсистка товарищ Хайкина сначала хотела меня расстрелять.

За что? - спросил я.

За то, что вы в своих фельетонах так ругали большевиков.

Я ударил себя в грудь и вскричал обиженно: А вы читали мои самые последние фельетоны?

Нет, не читала.

Вот то-то и оно! Так нечего и говорить!

А что "нечего и говорить", я, признаться, и сам не знаю, потому что в последних фельетонах -- ты прости, голубчик, за резкость -- просто писал, что большевики -- жулики, убийцы и маровихеры... Очевидно, тов. Хайкина не поняла меня, а я ее не разубеждал.

Выезжая из Унечи, я потребовал себе конвой, потому что надо было переезжать нейтральную зону, но это была самая странная зона, которую мне приходилось видеть в жизни. Потому что по одну сторону нейтральной зоны грабили только большевики, по другую только немцы, а в нейтральной зоне грабили и большевики, и немцы, и украинцы, и все вообще, кому не лень».

А вот как описывает происходившее с ними в Унече Надежда Александровна Лохвицкая (Тэффи), известная в начале века писательница - фельетонистка.

«...— Я таки кое-что узнал. Здесь главное лицо — комиссарша X.
Гуськин назвал звучную фамилию, напоминающую собачий лай.
— X. — молодая девица, курсистка, не то телеграфистка — не знаю. Она здесь всё. Сумасшедшая — как говорится, ненормальная собака. Звер, — выговорил он с ужасом и с твердым знаком на конце. — Все ее слушаются. Она сама обыскивает, сама судит, сама расстреливает: сидит на крылечке, тут судит, тут и расстреливает. А когда ночью у насыпи, то это уже не она. И ни в чем не стесняется...

— А что насчет нас слышно? — спросила я.
— Обещают отпустить. Только комиссарша еще не высказалась».

Конечно, есть в этих описаниях определенная доля художественного вымысла, но, скорее всего жестокость и бесцеремонность Хайкиной действительно имела место и надолго отпечатывалась в памяти общавшихся с ней.

Вообще о товарище Хайкиной ходило много легенд.

В современной прессе можно встретить утверждение о том, что неподалеку от Унечи в бою «загинула його [Щорса] дружина Фрума Хайкіна».

В начале осени 1918 года в газетах гетманской Украины появилось сообщение о том, что «Рая Хавкина», глава Унечинской ЧК, поймана и повешена в Новозыбкове немцами. В сентябре - октябре 1918 еще один писатель, Владимир Амфитеатров, живший в то время в Харькове, записывает в своем дневнике и это сообщение, и истории о Хайкиной вообще. Вот некоторые из его записей.

«В газетах сообщение немецкого командования о том, что в Новозыбкове по приговору военно-полевого суда повешена Рая Хавкина, 22-х лет, - за шпионство. Погибла личность примечательная; сожаления, однако, ее смерть не вызывает, так как виселица, несомненно, наилучшая награда ее талантам.

Хавкина занимала пост пограничного комиссара Чрезвычайки в Унече и отличалась 1) свирепостью, 2) честностью: она не присваивала себе ограбленных с проезжающих вещей, но, собрав достаточную их толику, отвезла в Москву и повергла к стопам Ленина (это было незадолго до покушения Каплан). В Москве были так удивлены, что долго не хотели верить: еще бы, нашлась честная чекистка!

Свирепость Хавкиной при допросах лиц подозрительных достигла неимоверных размеров: она, например, делала бритвой надрезы на теле допрашиваемых и поливала эти царапины одеколоном».

Есть в записях Амфитеатрова и рассказ побывавшей в лапах Хайкиной актрисы Натальи, которая, узнав о её смерти, перекрестилась и сказала: «Нехорошо радоваться чужой смерти, но, слава Богу, что этого зверя больше нет в живых!»

«История актрисы тоже прелюбопытная. Она ехала с компанией миниатюрных актеров, в числе коих имелся «уrадыватель мыслей». В Унече они успели сунуть взятку, и их хотели, было, пропустить с багажом, мгновенно. Но вдруг, рассказывает Наташа, на платформу, где мы стояли, вышла молодая женщина, хорошенькая, высокая, со странными зелеными, какими-то пустыми глазами, очень ярко выраженная еврейка, одетая в солдатскую гимнастерку, короткую юбку, высокие сапоги. На поясе револьвер, в руках плетка. Это была Хавкина. Нас арестовали и повели в Чрезвычайку».

Вскоре труппу отпустили, но лишь после того, как т.н. «угадыватель мыслей» рассказал Хайкиной о ее прошлом, предварительно собрав информацию о ней у местных жителей.

На самом деле никакой казни Хайкиной не было. О ее освобождении из плена я уже сказала выше, но некролог о смерти Фрумы до сих пор висит в экспозиции Новозыбковского краеведческого музея.

Когда в Унече стал создаваться Богунский полк, Хайкина приняла в его организации самое деятельное участие. Она оказывала Щорсу помощь в наведении порядка в нем, в наказании провинившихся, и часто сама решала, какой характер носит нарушение: является оно простым разгильдяйством или контрреволюционной деятельностью.

Ее категоричность в классовых оценках и революционных взглядах, резкая субъективность в суждениях, часто приводила к конфликтам с богунцами, для которых главным было, прогнать немцев, а не воевать за идеи большевизма.

Ее боялись и многие ненавидели. «Хайка - чрезвычайка», - так называли ее между собой и богунцы, и местные жители.

Вот как описывает этот период в своих воспоминаниях железнодорожник ст. Унеча Ф.Т.Васеко:

«В то же время [на] Унече появилась с отрядом китайцев некто Хайкина, каковая своими суровыми мерами навела страх не только на спекулянтов и эмигрантов, но и на Богунский полк красногвардейцев (многих из солдат расстреляла). Каковые восстали, желая убить ее и китайцев, но она, бросив бомбу в отряд солдат, бежала».

Речь, по-видимому, идет о мятеже, о котором мы поговорим позже, как и роли Хайкиной в нем.

По документам этого времени Хайкина уже проходит секретарем ЧК, а председателем является Н. Иванов.

Кроме того, унечские большевики единогласно избирают ее в партком Унечской группы ком. партии.

Вероятно, после мятежа Хайкиной стало неуютно в Унече, судя по документам, она все чаще находится в Почепе, в доме Орлова, где предположительно находился штаб 1 Украинской повстанческой дивизии.

Кстати, именно в период начального становления Богунского полка завязались серьезные отношения Хайкиной со Щорсом. У нас в музее имеются ксерокопии переписки Щорса с Фрумой, по которым ясно видно, что молодой командир просто влюбился и довольно серьезно.

Вот, например, одно из посланий: «О! Жизнь моя кисурка, Фрумочка. Ты всегда стоишь перед глазами у меня. Твой образ я запечатлел на всю жизнь. Деточка моя, ты не можешь себе представить, что и кем ты для меня стала. Я чувствую, что без тебя я долго существовать не смогу и не буду. Я больше чем люблю тебя. Я чувствую и испытываю родство душ. О, я соскучился, я тоскую о тебе. Меня не радует ничто. Я стремлюсь опять к тебе, где, может быть, я отдохну от той усталости, той утомленности, которую испытываю я сейчас».

К сожалению, ни одного ответного письма Хайкиной Щорсу у нас нет, поэтому о её ответных чувствах мы можем лишь догадываться.

Влияние Хайкиной на Щорса было таким сильным, что изменились даже его политические взгляды. Если до сих пор в его голове все же превалировали левоэсеровские идеи, то теперь он все больше склоняется к большевизму. Вот как сам он об этом пишет в письме к Фруме:

« И вот, отдавшись душой и телом революции - до мозга костей проникнувшись одной идеей и желанием осуществить своё стремление, т.е. видеть плоды полной победы угнетенного рабски пришибленного рабочего - у ореола своего победоносного пьедестала возвратившего себе все достоинства человечества - не имея ни родных, ни близких; получив из предыдущих примеров жизни одну лишь апатию и полную реальность жизни - вдруг, о счастье. О, радость! Я встречаю тебя, тебя, моя звезда -путеводительница - мое счастье…»

«…О! Деточка Фрумочка! Живи, живи ради общего блага пролетариата, которому мы отдаем всю энергию своей жизни - поддержи меня, во мне энергию, дабы я мог выполнить и вручить ему акт победоносного конца над его врагами…».

Увлечение Щорса молодой чекисткой было столь глубоким, что стало мешать его должностным обязанностям. Вот что по этому поводу вспоминает один из близких друзей и сослуживец Щорса Константин Лугинец:

«... На Унече находилась Чрезвычайная комиссия, которая нам частично помогала через тов. Ростову, в то время ее фамилия была Хайкина и она работала секретарем чрезвычайной комиссии. Тов. Щорс с ней познакомился и часто заходил к ней. Мы поставили перед ним вопрос: «почему ты ходишь туда и меньше стал уделять внимания для укрепления полка?» Он с нами вполне согласился и перестал ходить».

Может быть, командир и подчинился своим товарищам и коллегам, но документы свидетельствуют об обратном. Активная переписка и частые встречи продолжаются.

После занятия Богунским полком Клинцов, в городе началась организация Советской власти. Вызванная Щорсом Фрума Хайкина принимала в этом непосредственное участие.

Вот как об этом пишет Р. Перекрестов в книге «Мои Клинцы»: «По воспоминаниям моих близких и знакомых людей старшего поколения, после освобождения Клинцов от немцев и гайдамаков революционный порядок в посаде устанавливала жена Щорса - Фрума Хайкина (Щорс). Это была решительная и смелая женщина. Она разъезжала в седле на лошади, в кожаной куртке и кожаных штанах, с маузером на боку, который при случае пускала в дело. Ее называли в Клинцах "Хая в кожаных штанах". Под ее началом выявили всех, кто сотрудничал с гайдамаками или сочувствовал им, а также бывших членов Союза Русского Народа, и расстреляли на Ореховке, на поляне за Горсадом. Несколько раз поляна обагрялась кровью врагов народа. Уничтожалась вся семья, не щадили даже подростков. Так начиналась гражданская война!» Вот ещё один фрагмент к образу Хайкиной.

Среди специалистов существует версия, что именно увлечением Щорса Фрумой можно объяснить очень странную пассивность Богунского полка в военном отношении. Дивизионное начальство своими приказами настойчиво подталкивало Щорса к активным действиям. Ему уже в открытую говорили, что Клинцы и Новозыбков не являются важными объектами в военном отношении, и надо срочно двигаться на юг, на Чернигов-Киев. И уже дошло до того, что его близкий друг, командир Таращанского полка Боженко, практически расчистил ему дорогу (вопреки указаниям начальства не лезть на чужое направление), а Щорс все не двигался. И только после выхода из Новозыбкова он стремительно рванул на юг, практически не встречая сопротивления. Да, собственно говоря, и в Клинцах и в Новозыбкове он тоже особого сопротивления не встречал. Но это отдельный вопрос.

После взятия Киева, уже, будучи командиром дивизии, Щорс вызывает Фруму к себе и назначает ее в политотдел дивизии. Здесь она получает псевдоним «Ростова», с которым и живет до конца своих дней.

После гибели Щорса в августе 19 г. Вероятнее всего именно Хайкина - Ростова настояла, чтобы комдива похоронили в Самаре. Более подробно этому посвящена другая статья в разделе "Исследования коллег".

В апреле 20 г., предположительно в Клинцах, у Фрумы рождается дочь, которую она записывает как Валентину Николаевну Щорс.

Много позже, уже в 30-40-е годы среди ветеранов - щорсовцев возникли споры с выяснением отношений Щорса и Хайкиной. Скорее всего, они были инициированы прямыми родственниками Щорса, ведь речь шла о наследовании имени и славы легендарного комдива со всеми вытекающими из этого привилегиями.

Дошло до того, что этим вопросом в 1949 г. занимался Комитет Партийного Контроля при ЦК КПСС.

Все права вдовы Щорса Ростовой сохранили. Большинство ветеранов - богунцев подтвердили их близкие отношения. Вот воспоминания одного из них - Александровича: «У нас щорсовцев нет, и не было сомнения в том, что Фрума Ефимовна Хайкина была женой Щорса, ибо более близкие его боевые друзья - командиры и политработники: Квятек, Шафранский, Данилюк, Кащеев, Петренко-Петриковский, Гофман и др. еще в 18-19 годах знали и говорили, что она его жена».

Жизнь Хайкиной - Ростовой после смерти Щорса - это тема отдельного разговора. Сегодня мы об этом говорить не будем в силу ограниченности во времени.

Отмечу только, что всю свою долгую жизнь, а умерла она в возрасте 80 лет в 1977 г. в Москве, Фрума Ефимовна Хайкина - Ростова занималась увековечиванием легендарного имени: Николай Щорс.

Так, в 1932 году она - член инициативной группы по созданию движения ветеранов - щорсовцев.

В 35 - публикует свои воспоминания о Щорсе в сборнике «Легендарный комдив».

В 36-39 г - консультирует съемочную группу фильма «Щорс».

В 1942 г вместе с дочерью Валентиной напутствует Щорсовскую дивизию, отбывающую на Сталинградский фронт.

В 49 г. участвует в комиссии по эксгумации останков Щорса и перезахоронении их в Куйбышеве.

В последующем Ростова Ф.Е. интенсивно работает в области пропаганды, является лектором московского общества «Знание» в военной секции, ездит по всей стране.

Предпринимает попытки собрать материал по истории 1-44-й дивизии для последующего издания книги, ведет интенсивную переписку с ветеранами. В Унечском краеведческом музее имеется множество фотографий, связанных с пропагандистской деятельностью Ростовой, но, к сожалению, большинство из них не имеет подписей.

Удивляет лишь факт, что за все время своей пропагандисткой работы, будучи в Клинцах, Новозыбкове, Брянске Ростова в Унечу так ни разу и не приехала, а ведь с этим городом связана значительная часть ее жизни. Создается впечатление, что она просто боялась встретить здесь свидетелей своей чекистской юности.

Николая Щорса когда-то называли «украинским Чапаевым», в последнее время эта неоднозначная фигура отечественной истории вызывает множество споров, хотя рядом с ним находилась еще более одиозная персона – его жена Фрума Хайкина . Она служила в ЧК на приграничной станции Унеча, через которую из России эмигранты выезжали в Украину, а оттуда – за границу. О жестокости палача революции ходили легенды: Хайкина руководила массовыми расстрелами, пытками и ограблениями, уничтожила около 200 офицеров, пытавшихся бежать из России, а однажды сожгла заживо старого генерала, у которого нашли спрятанные деньги.

Фрума Хайкина-Щорс

Фрума Ефимовна Хайкина родилась в 1897 г. в семье еврейского чиновника. О ее детстве и юности не сохранилось почти никаких сведений, известно только то, что в 1917 г. она примкнула к революционному движению. В городе Унеча она собрала китайцев и казахов, которые до войны работали на строительстве железной дороги, и создала из них боевой отряд при местной ЧК. Хайкина была также членом Унечского ревкома и фактически была первым лицом на этой станции.

Николай Щорс и его жена Фрума Хайкина, беспощадный палач революции

Свою первостепенную задачу Фрума Хайкина видела в уничтожении врагов революции и наведении «порядка» на приграничной станции, а также, как гласила инструкция местной ЧК, в осуществлении «надзора за контрреволюционной агитацией, местной буржуазией, неблагонадежными контрреволюционными элементами, кулаками, спекулянтами и прочими врагами советской власти, принятии мер пресечения и предупреждения против врагов».

В Унече Хайкина чувствовала себя полноправной хозяйкой. Ее замечали издалека – она носила кожаную куртку и кожаные штаны, с маузером на боку, всегда в сопровождении своих китайцев. В городе ее прозвали «Хая в кожаных штанах». Женщина-палач наводила страх и на приезжих, и на местных жителей – она могла без суда и следствия расстреливать всех, кто вызывал у нее подозрения. Эмигранты везли с собой валюту и драгоценности, которые у них отбирали в Унече «в пользу трудового народа».

Надежда Тэффи

После революции из страны выезжали десятки тысяч людей. В числе тех, кто покидал Россию в 1918 г., оказались и писатели Надежда Тэффи и Аркадий Аверченко. Они имели дело с Фрумой Хайкиной, и Тэффи так описала свои впечатления от встречи с ней: «Здесь главное лицо – комиссарша X. Молодая девица, курсистка, не то телеграфистка – не знаю. Она здесь все. Сумасшедшая – как говорится, ненормальная собака. Зверь… Все ее слушаются. Она сама обыскивает, сама судит, сама расстреливает: сидит на крылечке, тут судит, тут и расстреливает».

Николай Щорс |

Весной 1918 г. в Унечу прибыл командир партизанского большевистского отряда Николай Щорс. Фрума Хайкина помогла ему подавить мятеж в Богунском полку, формированием которого он занимался. А осенью она стала его женой. Вместе они выбили из соседних с Унечей районов отряды немцев и гайдамаков и расстреляли всех, кто с ними сотрудничал. Хайкина и тут проявляла жестокость палача – провинившихся убивали вместе со всей семьей.

Николай Щорс

По свидетельству железнодорожника Васеко, эта женщина-палач «своими суровыми мерами навела страх не только на спекулянтов и эмигрантов, но и на красногвардейцев Богунского полка. Многих из солдат она расстреляла, каковые восстали и желали убить её и китайцев. Но она, бросив бомбу в отряд, бежала». Писатель Амфитеатров-Кадышев вспоминал: «Свирепость Хайкиной при допросах лиц подозрительных достигала неимоверных размеров: она, например, делала бритвой надрезы на теле допрашиваемых и поливала царапины одеколоном».

Фрума Хайкина (Ростова-Щорс), беспощадный палач революции

А в августе 1919 г. во время боя с петлюровцами Щорс был убит. После этого Хайкина уехала в Самару. Она изменила свою фамилию и стала Ростовой-Щорс, получила техническое образование, работала на стройках объектов ГОЭРЛО. Большинство биографов пишут, что с тех пор основной ее профессией была «вдова народного героя Щорса». Ее пригласили в качестве консультанта на съемки фильма Довженко о ее муже, она участвовала в подготовке сборника воспоминаний о Щорсе, выступала на различных официальных мероприятиях, связанных с ним, рассказывала молодежи о подвигах своего героического супруга. Как «вдове героя гражданской войны» ей дали квартиру в «доме правительства» на набережной.

К революционному движению Фрума Хайкина примкнула в 1917 году. В 1918 она объявилась в городе Унече (ныне Брянская область) во главе отряда китайцев и казахов, которые до революции были наняты на строительство железной дороги. Теперь они остались не у дел, и новая власть быстро сформировала из них боевые отряды, в том числе, и при местных ЧК.

Боевой задачей отряда было наведение революционного порядка на приграничной станции, а так же, как гласила инструкция по чрезвычайным комиссиям на местах 1918 года, «надзор за контрреволюционной агитацией, местной буржуазией, неблагонадежными контрреволюционными элементами, кулаками, спекулянтами и прочими врагами советской власти, принятие мер пресечения и предупреждения против врагов». Из этого перечня должностных обязанностей видно, что вчерашняя курсистка была полной хозяйкой в Унече. Она ходила в кожаной куртке и в кожаных штанах, всегда в сопровождении своих китайцев, и с маузером на боку. Этот маузер Фрума совсем не затруднялась пускать в ход в случае необходимости. Она была главой местной ЧК и членом Унечского ревкома.

Сохранились воспоминания о том, как именно Фрума наводила революционный порядок на приграничной территории. Стоило ей увидеть «чуждое настроение» белогвардейца или представителя буржуазии, как эта невысокая, худенькая девушка приказывала: «Расстрел!». И китайцы приводили приговор в исполнение немедленно.

Есть и более пикантные воспоминания. «Хая в кожаных штанах» -- так именовали ее в глаза и за глаза, вершила судьбы обывателей Унечи, сидя на крыльце дома, отведенного под штаб ЧК. «Все ее слушаются. Она сама обыскивает, сама судит, сама расстреливает: сидит на крылечке, тут судит, тут и расстреливает» -- передает рассказ очевидца в своих воспоминаниях Тэффи. И дальше: «И ни в чем не стесняется. Я даже не могу при даме рассказать, я лучше расскажу одному господину Аверченке. Он писатель, так он сумеет как-нибудь в поэтической форме дать понять. Ну, одним словом, скажу, что самый простой красноармеец иногда от крылечка уходит куда-нибудь себе в сторонку. Ну, так вот, эта комиссарша никуда не отходит и никакого стеснения не признает…».

Хайкина появилась в Унече зимой. А через несколько месяцев, весной 1918 года сюда же прибыл Щорс – командир большевистского партизанского отряда. Разумеется, командир полка и хозяйка местной ЧК не могли не встретиться. Они встретились. И вскоре чекисты и однополчане Щорса, и прочая пестрая публика узнали, что «красный командир» и «Хая в кожаных штанах» закрутили любовь. Особенно их сблизил, наверное, мятеж в Богунском полку, формированием которого занимался Щорс. Мятежники разгромили ЧК, заняли штаб полка, захватили телеграф, разрушили железнодорожный путь, и послали к немцам с просьбой занять Унечу. Щорс спасся лишь потому, что сумел бежать от пытавшихся арестовать его бунтовщиков. Бунт был подавлен, но представителям новой власти пришлось пережить несколько очень тревожных дней. Поздней осенью 1918 года Фрума вышла замуж, и фамилия ее стала Щорс. Но даже выйдя замуж, Фрума с кожаными штанами и маузером не рассталась.

В воинских формированиях под командованием Щорса тоже были свои службы ЧК, и супруга красного командира их с успехом возглавила.

К середине декабря отряд Щорса выбил из соседних с Унечей районов, в частности, из Клинцов, отряды немцев и гайдамаков – так называли военнослужащих гетманского режима, правившего в те годы Украиной. На очищенных от контрреволюции территориях предстояло навести новый, революционный порядок. Этим и занималась Фрума Щорс. Спустя годы люди вспоминали, как эта решительная женщина разъезжала по Клинцам верхом, в своих неизменных кожаных штанах, с маузером на боку. Под ее руководством выявили всех, кто сотрудничал с гайдамаками, и расстреляли. При этом не щадили ни женщин, ни подростков.

30 августа Щорс был убит во время боя с петлюровцами. Фрума сочла за благо уехать с Брянщины, причем сделала это под предлогом, который многим тогда показался надуманным: она увезла тело мужа, чтобы похоронить его как можно дальше и тем спасти от возможных надругательств со стороны петлюровцев. Местом захоронения была избрана отчего-то Самара.

На этом история «Хаи в кожаных штанах» завершается.

Фрума Ефимовна Ростова

Имя при рождении	Фрума Ефимовна Хайкина
Псевдонимы	Ростова
Дата рождения	6 февраля (1897-02-06 )
Место рождения	Новозыбков , Черниговская губерния , Российская империя
Дата смерти	сентябрь (80 лет)
Место смерти	Москва , СССР
Гражданство
Род деятельности	чекист , хозяйственный руководитель
Образование	Московский государственный технический университет имени Н. Э. Баумана
Партия	ВКП (б)
Основные идеи	большевизм

Фру́ма Ефи́мовна Росто́ва (иногда упоминается как Росто́ва-Щорс , урождённая Ха́йкина ; 6 февраля , Новозыбков , Черниговская губерния - , Москва) - российская революционерка , чекистка , участница Гражданской войны , инженер и организатор строительства; жена Николая Щорса .

Биография

Фрума Хайкина родилась 6 февраля 1897 г. в семье служащего-еврея. Получила домашнее образование, с детства осваивала профессию портнихи, работала в мастерской. С первых же дней октября 1917 года примкнула к революционному движению. В начале 1918 года была избрана членом правления и секретарём профсоюза швейников, в феврале того же года составе красногвардейского отряда ушла на фронт. Будучи раненой в марте 1918 года попала в плен к полякам, была обменяна на польских офицеров и выслана в Оршу , откуда была переведена в Брянск сотрудником отдела закордонных дел ВЧК .

В Унечу прибыла из Брянска с отрядом китайцев и казахов, которые ранее работали на строительстве железной дороги и после революции оказались не у дел. Задачей было наведение революционного порядка на приграничной станции, то есть «надзор за контрреволюционной агитацией, местной буржуазией, неблагонадёжными контрреволюционными элементами, кулаками, спекулянтами и прочими врагами Советской власти, принятие мер пресечения и предупреждения против врагов» (из Инструкции чрезвычайным комиссиям на местах 1918 года). Казахи и китайцы были, вероятнее всего, членами особого карательного вооружённого отряда, которые создавались при местных ЧК.

В Унече Хайкина возглавила пограничное подразделение ЧК (хотя документальных подтверждений того, что она была именно его руководителем не имеется). Унечская ЧК имела, вероятно, статус пограничной чрезвычайной комиссии. По крайней мере, пункт 26 упомянутой инструкции гласил, что в местностях, расположенных в пограничной полосе, образуются пограничные ЧК, в местностях, расположенных по линии фронта, образуются армейские ЧК; первые борются только на границе, вторые - только в военной среде.

Помимо службы в ЧК, она одновременно являлась членом Унечского ревкома (высшего органа гражданской и военной власти) и была фактически первым лицом на станции и в её ближайших окрестностях. Работы на границе хватало: район был наводнён контрабандистами и разного рода сомнительными личностями. Помимо этого, в районе Унечи, вероятно, действовало немало агентов немецкой военной разведки, выявление и нейтрализация которых также входила в задачи местной ЧК. Кроме того, Унеча в тот период ещё взяла на себя и функции пункта таможенного пропуска. Проверять на предмет контрабанды было кого, поскольку поток выезжающих из Советской России был огромен. После Октябрьской революции страну навсегда покидали десятки тысяч людей. Многие бежали на Украину и путь их зачастую проходил через Унечу. Эмигранты везли валюту и драгоценности, которые подлежали конфискации в пользу трудового народа.

Деятельность Хайкиной описали очевидцы:

…комендант Унечи - знаменитая курсистка товарищ Хайкина сначала хотела меня расстрелять. - За что? - спросил я. - За то, что вы в своих фельетонах так ругали большевиков.

…-Здесь главное лицо - комиссарша X. Он назвал звучную фамилию, напоминающую собачий лай (Хайкина/Хавкина). X (айкина) - молодая девица, курсистка, не то телеграфистка - не знаю. Она здесь всё. Сумасшедшая - как говорится, ненормальная собака. Зверъ, - выговорил он с ужасом и с твёрдым знаком на конце. - Все её слушаются. Она сама обыскивает, сама судит, сама расстреливает: сидит на крылечке, тут судит, тут и расстреливает. А когда ночью у насыпи [расстреливают], то это уже не она [там работал, как видно, ревком].
И ни в чём не стесняется. Я даже не могу при даме рассказать, я лучше расскажу одному господину Аверченке. Он писатель, так он сумеет как-нибудь в поэтической форме дать понять. Ну, одним словом, скажу, что самый простой красноармеец иногда от крылечка уходит куда-нибудь себе в сторонку. Ну, так вот, эта комиссарша никуда не отходит и никакого стеснения не признаёт. Так это же ужас!

Вышла замуж за Николая Щорса - командира местных большевистских партизанских отрядов. К концу 1918 года была направлена на лечение в туберкулёзный диспансер, с марта 1919 года - вновь в отряде Щорса.

После гибели Щорса 30 августа 1919 года вместе с десятью курсантами военного училища, своими тремя сёстрами и политработниками сопровождала гроб с телом мужа в Самару , куда прибыла 13 сентября . Здесь же стала членом коллегии Губсобеса. После окончания Гражданской войны получила техническое образование на рабфаке имени М. Н. Покровского при Московском государственном университете и инженерное образование в Московском высшем техническом училище (инженер-электрик). В годы индустриализации участвовала в стройках объектов системы ГОЭЛРО (Новороссийская, Днепродзержинская, Кузнецкая, Челябинская ГРЭС). Была начальником пусковой группы Главэнерго, руководила реконструкцией и капремонтами электростанций.

С 10 апреля 1935 года руководила строительством ТЭЦ-1 в Челябинске , затем строительством Уральского автозавода в Миассе . Была избрана членом Челябинского горкома ВКП(б). Непосредственно перед войной возглавляла строительство Дворца Советов в Москве, работала на 1-м и 39-м авиазаводах . С началом Великой Отечественной войны была направлена в Куйбышев, работала начальником монтажных работ на объектах особостроительного треста. После войны работала в Народном комиссариате просвещения.

Фруму Хайкину боялись как огня. Потому что она убивала людей без раздумий: в ее личном активе числится порядка 200 человек.

Худенькая, черноволосая, очень решительная женщина по имени Фрума прожила три жизни. Жизни были разные, под разными фамилиями. Точнее, даже не так. Умерла она восьмидесяти лет от роду, но жизнь ее, настоящая жизнь, одна из трех, что вместились в годы ее земного существования, была очень короткой и яркой, как метеорит.

Жизнь первая. Хайкина

6 февраля 1897 года в Новозыбкове Черниговской губернии в семье еврейского чиновника родилась дочка Фрума. Она получила домашнее образование в пределах двух классов и прилежно, как и положено девочке из приличной еврейской семьи, училась шить, потому что, скажите на милость, кто же ей пошьет приданое, которое таки понадобится?

Вообще, о детстве ее и юности сохранилось крайне мало сведений. Она и сама, видимо, не очень любила впоследствии вспоминать эти годы в еврейском местечке. Говорили о том, что была она вроде бы неплохо воспитана, что была курсисткой. И что выросла красавицей.

Николай Щорс и его жена Фрума Хайкина.

Жизнь вторая. Щорс

К революционному движению Фрума Хайкина примкнула в 1917 году. В 1918-м она объявилась в городе Унече (ныне Брянская область) во главе отряда китайцев и казахов, которые до революции были наняты на строительство железной дороги. Теперь они остались не у дел, и новая власть быстро сформировала из них боевые отряды, в том числе и при местных ЧК.

Фрума Хайкина-Щорс.

Боевой задачей отряда было наведение революционного порядка на приграничной станции, а также, как гласила инструкция чрезвычайным комиссиям на местах 1918 года, «надзор за контрреволюционной агитацией, местной буржуазией, неблагонадежными контрреволюционными элементами, кулаками, спекулянтами и прочими врагами советской власти, принятие мер пресечения и предупреждения против врагов».

Из этого перечня должностных обязанностей видно, что вчерашняя курсистка была полной хозяйкой в Унече. Она ходила в кожаной куртке и в кожаных штанах, всегда в сопровождении своих китайцев и с маузером на боку. Этот маузер Фрума совсем не затруднялась пускать в ход в случае необходимости. Она была главой местной ЧК и членом Унечского ревкома.

На станции Унеча Фрума Хайкина чувствовала себя полноправной хозяйкой.

Сохранились воспоминания о том, как именно Фрума наводила революционный порядок на приграничной территории. Стоило ей увидеть «чуждое настроение» белогвардейца или представителя буржуазии, как эта невысокая, худенькая девушка приказывала: «Расстрел!» И китайцы приводили приговор в исполнение немедленно.

Есть и более пикантные воспоминания. «Хая в кожаных штанах» - так именовали ее в глаза и за глаза - вершила судьбы обывателей Унечи, сидя на крыльце дома, отведенного под штаб ЧК. «Все ее слушаются. Она сама обыскивает, сама судит, сама расстреливает: сидит на крылечке, тут судит, тут и расстреливает», - передает рассказ очевидца в своих воспоминаниях Тэффи.

И дальше: «И ни в чем не стесняется. Я даже не могу при даме рассказать, я лучше расскажу одному господину Аверченке. Он писатель, так он сумеет как-нибудь в поэтической форме дать понять. Ну, одним словом, скажу, что самый простой красноармеец иногда от крылечка уходит куда-нибудь себе в сторонку. Ну, так вот, эта комиссарша никуда не отходит и никакого стеснения не признает…»

Надежда Тэффи.

Хайкина появилась в Унече зимой. А через несколько месяцев, весной 1918 года, сюда же прибыл Щорс - командир большевистского партизанского отряда. Разумеется, командир полка и хозяйка местной ЧК не могли не встретиться. Они встретились. И вскоре чекисты и однополчане Щорса и прочая пестрая публика узнали, что «красный командир» и «Хая в кожаных штанах» закрутили любовь.

Особенно их сблизил, наверное, мятеж в Богунском полку, формированием которого занимался Щорс. Мятежники разгромили ЧК, заняли штаб полка, захватили телеграф, разрушили железнодорожный путь и послали к немцам с просьбой занять Унечу. Щорс спасся лишь потому, что сумел бежать от пытавшихся арестовать его бунтовщиков. Бунт был подавлен, но представителям новой власти пришлось пережить несколько очень тревожных дней. Поздней осенью 1918 года Фрума вышла замуж, и фамилия ее стала Щорс. Но даже после этого Фрума с кожаными штанами и маузером не рассталась. В воинских формированиях под командованием Щорса тоже были свои службы ЧК, и супруга красного командира их с успехом возглавила.

Николай Щорс.

К середине декабря отряд Щорса выбил из соседних с Унечей районов, в частности из Клинцов, отряды немцев и гайдамаков - так называли военнослужащих гетманского режима, правившего в те годы Украиной. На очищенных от контрреволюции территориях предстояло навести новый, революционный порядок. Этим и занималась Фрума Щорс. Спустя годы люди вспоминали, как эта решительная женщина разъезжала по Клинцам верхом, в своих неизменных кожаных штанах, с маузером на боку. Под ее руководством выявили всех, кто сотрудничал с гайдамаками, и расстреляли. При этом не щадили ни женщин, ни подростков.

Николай Щорс.

На этом история «Хаи в кожаных штанах» завершается.

Фрума Хайкина (Ростова-Щорс).

Жизнь третья. Ростова

Овдовев, Фрума Ефимовна взяла себе фамилию Ростова, отказавшись и от девичьей, и от мужниной. Она получила техническое образование, участвовала в стройках системы ГОЭЛРО на московских авиазаводах.

Но после 1935 года, когда Сталин решил, что украинскому народу тоже нужен свой герой вроде Чапаева и началась «канонизация» богунского командира, Фрума Ефимовна работала по преимуществу «вдовой Щорса». Она участвовала в качестве консультанта в съемках фильма Довженко о Щорсе, присутствовала на репетициях оперы «Щорс», помогала в подготовке к печати сборника «Легендарный комдив», в котором были и ее воспоминания. Она много выступала в этот период, участвовала в различных официальных мероприятиях. Ей, как вдове героя гражданской войны, выделили квартиру в «доме на набережной».